Иван-дурак стал другую загадывать:

– Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло.

Царевна опять схватила книжку, не может разгадать загадку и отпросилась до утра. Вечером посылает горнишну узнать у Ивана-дурака загадку:

– Сули, – говорит, – ему денег!

– На что мне деньги! У меня своих много, – отвечает Иван-дурак, – пусть царевна простоит ночь не спавши, тогда скажу загадку.

Царевна согласилась, не спала ночь и загадку разгадала.

Третью загадку Иван-дурак так не стал загадывать, а велел собрать всех сенаторов и загадал, как царевна не умела отгадывать те загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги. Царевна не могла догадаться и этой загадки; опять к нему спрашивать – сулила серебра и золота сколько угодно и хотела отправить домой на прогоне. Не тут-то было! Опять простояла ночь не спавши; он как сказал ей, о чём загадка, – ей разгадывать-то нельзя; о ней, значит, узнают, как и те загадки она выпытывала у Ивана-дурака. И ответила царевна:

– Не знаю.

Вот весёлым пирком, да и за свадебку: Иван-дурак женился на ней; стали жить да быть, и теперь живут.

Летучий корабль

Был себе дед да баба, у них было три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала; а последний завсегда был одет худо – в чёрной сорочке ходил. Послышали они, что пришла от царя бумага: «кто состроит такой корабль, чтобы мог летать, за того выдаст замуж царевну». Старшие братья решились идти пробовать счастья и попросили у стариков благословения; мать снарядила их в дорогу, надавала им белых паляниц, разного мясного и фляжку горелки и выпроводила в путь-дорогу. Увидя то, дурень начал и себе проситься, чтобы и его отпустили. Мать стала его уговаривать, чтоб не ходил:

– Куда тебе, дурню; тебя волки съедят!

Но дурень заладил одно: пойду да пойду! Баба видит, что с ним не сладишь, дала ему на дорогу чёрных паляниц и фляжку воды и выпроводила из дому.

Дурень шёл-шёл и повстречал старика. Поздоровались. Старик спрашивает дурня:

– Куда идёшь?

– Да царь обещал отдать свою дочку за того, кто сделает летучий корабль.

– Разве ты можешь сделать такой корабль?

– Нет, не сумею!

– Так зачем же ты идёшь?

– А бог его знает!

– Ну, если так, – сказал старик, – то садись здесь; отдохнём вместе и закусим; вынимай, что у тебя есть в торбе.

– Да тут такое, что и показать стыдно людям!

– Ничего, вынимай; что бог дал – то и поснедаем!

Дурень развязал торбу – и глазам своим не верит: вместо чёрных паляниц лежат белые булки и разные приправы; подал старику.

– Видишь, – сказал ему старик, – как бог дурней жалует! Хоть родная мать тебя и не любит, а вот и ты не обделён… Давай же выпьем наперёд горелки.

Во фляжке наместо воды очутилась горелка; выпили, перекусили, и говорит старик дурню:

– Слушай же – ступай в лес, подойди к первому дереву, перекрестись три раза и ударь в дерево топором, а сам упади наземь ничком и жди, пока тебя не разбудят. Тогда увидишь перед собою готовый корабль, садись в него и лети, куда надобно; да по дороге забирай к себе всякого встречного.

Дурень поблагодарил старика, распрощался с ним и пошёл к лесу. Подошёл к первому дереву, сделал всё так, как ему велено: три раза перекрестился, тюкнул по дереву секирою, упал на землю ничком и заснул. Спустя несколько времени начал кто-то будить его. Дурень проснулся и видит готовый корабль; не стал долго думать, сел в него – и корабль полетел по воздуху.

Летел-летел, глядь – лежит внизу на дороге человек, ухом к сырой земле припал.

– Здоров, дядьку!

– Здоров, небоже.

– Что ты делаешь?

– Слушаю, что на том свете делается.

– Садись со мною на корабль.

Тот не захотел отговариваться, сел на корабль, и полетели они дальше. Летели-летели, глядь – идёт человек на одной ноге, а другая до уха привязана.

– Здоров, дядьку! Что ты на одной ноге скачешь?

– Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг весь свет перешагнул!

– Садись с нами!

Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь – стоит человек с ружьём, прицеливается, а во что – неведомо.

– Здоров, дядьку! Куда ты метишь? Ни одной птицы не видно. – Как же, стану я стрелять близко! Мне бы застрелить зверя или птицу вёрст за тысячу отсюда: то по мне стрельба!

– Садись же с нами!

Сел и этот, и полетели они дальше.

Летели-летели, глядь – несёт человек за спиною полон мех хлеба.

– Здоров, дядьку! Куда идёшь?

– Иду, – говорит, – добывать хлеба на обед.

– Да у тебя и так полон мешок за спиною.

– Что тут! Для меня этого хлеба и на один раз укусить нечего.

– Садись-ка с нами!

Объедало сел на корабль, и полетели дальше. Летели-летели, глядь – ходит человек вокруг озера.

– Здоров, дядьку! Чего ищешь?

– Пить хочется, да воды не найду.

– Да перед тобой целое озеро; что ж ты не пьёшь?

– Эка! Этой воды на один глоток мне не станет.

– Так садись с нами!

Он сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь – идёт человек в лес, а за плечами вязанка дров.

– Здоров, дядьку! Зачем в лес дрова несёшь?

– Да это не простые дрова.

– А какие же?

– Да такие: коли разбросить их, так вдруг целое войско явится.

– Садись с нами!

Сел он к ним, и полетели дальше. Летели-летели, глядь – человек несёт куль соломы.

– Здоров, дядьку! Куда несёшь солому?

– В село.

– Разве в селе-то мало соломы?

– Да это такая солома, что как ни будь жарко лето, а коли разбросаешь её – так зараз холодно сделается: снег да мороз!

– Садись и ты с нами!

– Пожалуй!

Это была последняя встреча; скоро прилетели они до царского двора.

Царь на ту пору за обедом сидел: увидал летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить: кто на том корабле прилетел? Слуга подошёл к кораблю, видит, что на нем всё мужики, не стал и спрашивать, а, воротясь назад в покои, донёс царю, что на корабле нет ни одного пана, а всё чёрные люди. Царь рассудил, что отдавать свою дочь за простого мужика не приходится, и стал думать, как бы от такого зятя избавиться. Вот и придумал: «Стану я ему задавать разные трудные задачи». Тотчас посылает к дурню с приказом, чтобы он достал ему, пока царский обед покончится, целющей и живущей воды.

В